Дмитрий Дулич

…быть может, сам прочтёшь о том,
Как брал, штурмуя, «Венидигер»
На Карриквайвише крутом.

И. Авраменко, 1944 г.

Так уж повелось, что многие горы на Земле имеют свои легенды. В Альпах бытует предание о том, что в пещере одной из гор Южной Баварии спит император Фридрих Барбаросса, а его борода растёт и стелется по полу. В других местах тех же Альп якобы живут сказочные гномы и прячут в пещерах от людей несметные сокровища. Полны легенд и древние горы Тибета, Кавказа и многие другие.

Есть такие места и у нас в Заполярье. К примеру, легенда о том, что под скалами в Печенге и в Линахамари есть пещеры-лабиринты и даже целые заводы по производству неизвестно чего, созданные немцами в годы войны и впоследствии ими же затопленные. Там же находятся и стартовые позиции летающих тарелок, которые якобы увозили неведомую продукцию этих подземных заводов-призраков в неизвестном направлении. Действительность же намного прозаичнее – эти таинственные бетонированные круги являются не чем иным, как недостроенными огневыми позициями крупнокалиберной дальнобойной артиллерии, которой противник рассчитывал прикрыть порт Линахамари от обстрелов советской артиллерии, расположенной на полуострове Средний напротив выхода из Печенгского залива. Ну а входы в пресловутые подскальные заводы, производившие незнамо что, не найдены и поныне.

В одном ряду с этими мифами стоит и легенда, которая есть у знакомой многим горы Большой Кариквайвишь, находящейся в полутора десятках километров юго-восточнее посёлка Луостари. Суть этой легенды состоит в том, что войскам противника в годы войны удалось создать на этой высоте такой неприступный бастион, целую горную крепость, которая, являясь своеобразной цитаделью главной линии обороны противника, целых два дня сдерживала наступательный порыв советских войск в ходе Петсамо-Киркенесской операции в октябре 1944 года.

Посмотрим, что же представлял собой опорный пункт Венедигер (нем.Venediger), построенный противником на этой высоте и как развивались события по его взятию советскими войсками осенью 1944 года в трактовке непосредственных участников этих событий.

Имеются несколько описаний этого опорного пункта, сделанных советскими военачальниками после войны. Все они заслуживают того, чтобы привести их дословно. Это тем более важно для того, чтобы проследить, как «наращивалась» обстановка вокруг данного опорного пункта, т.е. за тем, как создавалась эта самая легенда.

Первое такое описание приводит в своей книге «Победа Советской Армии в Заполярье», изданной в 1955 году, полковник Н.М.Румянцев. В его изложении это выглядит так: «Основу главной полосы обороны составляли ротные опорные пункты, объединенные в батальонные узлы сопротивления, которые имели долговременные сооружения, траншеи полного профиля и разного рода инженерные заграждения. Особенно сильно была укреплена первая позиция, опорные пункты которой имели большое число бетонированных огневых сооружений, наблюдательных пунктов и блиндажей тяжелого типа, построенных из дерева, гофрированного железа, камня и цемента. Некоторые пулеметные гнезда и убежища были врублены в гранитные скалы, что делало их неуязвимыми для тяжелых снарядов и крупных авиационных бомб. На 1 км фронта обороны приходилось по 15 — 20 долговременных сооружений. Все опорные пункты были приспособлены к круговой обороне и надежно прикрыты минными полями и проволочными заграждениями Гарнизоны опорных пунктов имели необходимые запасы продовольствия, воды и боеприпасов и могли вести длительные бои в условиях полного окружения. Таков, например, был вражеский узел сопротивления «Венедигер», оборудованный на горе Большой Кариквайвишь. Этот узел прикрывал подступы к крупному населенному пункту Луостари. Большой Кариквайвишь представляет собой высоту с крутыми каменистыми скатами, а местами недоступными гранитными обрывами. Местность у подножья высоты, покрытая каменными россыпями, непроходима даже для колесного транспорта (выделено мной – Д.Д.). С вершины горы Большой Кариквайвишь, с высоты 373,1 на многие километры хорошо просматривается местность на восток, юг и северо-восток. Два замкнутых кольца траншей опоясывали высоту, а многочисленные подземные туннели соединяли между собой командные пункты, офицерские блиндажи и наиболее важные доты (выделено мной – Д.Д.) Траншеи были полного профиля. Большинство из них было вырублено в каменистом грунте, часть — выложена из камня. Расстояние между траншеями по скату горы колебалось от 60 до 70 м. Они соединялись между собой многочисленными ходами сообщения. Узел сопротивления на горе Большой Кариквайвишь имел множество огневых точек, которые были или врублены в скалу или же сложены из камня на цементном растворе. Со стороны тыла к траншеям примыкали бутобетонные убежища тяжелого типа. В таких убежищах в полной безопасности располагались гарнизоны трех опорных пунктов. В самих траншеях были оборудованы ячейки для горных стрелков, вблизи траншей — площадки для пулеметов, легких орудий, минометов и зенитно-пулеметных установок. К этим площадкам от основной траншеи иногда отрывались короткие «усы». В легких укрытиях, примыкавших к траншее, были рассредоточены склады боеприпасов. На обратных скатах высоты, недалеко от первой траншеи, располагались медицинский пункт, склады продовольствия и вещевого имущества. Здесь же находились склад инженерного имущества и инструментов и две компрессорные установки, круглосуточно подававшие по шлангам сжатый воздух на вершину хребта. Гарнизоны опорных пунктов до самого последнего времени продолжали при помощи отбойных молотков вырубать в скалах новые туннели, котлованы для дотов и «лисьи норы» (выделено мной – Д.Д.). Опорные пункты на горе Большой Кариквайвишь были опоясаны двумя линиями проволочных заграждений, представлявших собой шатровую сеть на треногах высотой до 3 м, и полосой противопехотных минных полей в 5—6 рядов. Гора Большой Кариквайвишь полукольцом вдавалась в наше расположение и фланкировала подступы к обороне противника с северо-востока и юга. В сочетании с соседними опорными пунктами — на горе Малый Кариквайвишь и высоте 258,3 — Большой Кариквайвишь являлся самым мощным узлом сопротивления на направлении главного удара войск Карельского фронта (выделено мной – Д.Д).»[1].

Это описание в книге сопровождено подробной схемой укреплений и во многом соответствует тому, что и в настоящее время ещё можно найти на месте бывшего опорного пункта противника. Вместе с тем в описании явно просматриваются мотивы этакого «крепкого орешка», для чего применяются приёмы, выделенные мной в тексте. Даже просто глядя на карту, не скажешь, что это в этой местности где-нибудь есть описанные Румянцевым крутые каменистые скаты и скалистые гранитные обрывы. Напротив, для этих мест характерен весьма пологий рельеф сопок, а через вершину самой горы в настоящее время проходит весьма хорошая грунтовая автомобильная дорога. Никаких туннелей на этой высоте нет и в помине, как нет и дотов в полном смысле этого слова. Конечно, если не считать дотами несколько перекрытых стрелковых ячеек в сплошной гранитной траншее. Смысл тезиса о самом мощном узле сопротивления на направлении главного удара станет нам понятен далее. Пока замечу только, что оборона на данном опорном пункте была типовой и отличалась только более выгодным тактическим расположением самой высоты в системе обороны противника.

Следующее описание опорного пункта Венедигер принадлежит тому же Румянцеву и помещено в его книге «Разгром врага в Заполярье», изданной в 1965 году. От предыдущего описания здесь есть некоторые интересные отличия: «Местность у подножия высоты, покрытая каменными россыпями, непроходима даже для гусеничных машин (выделено мной – Д.Д.). Узел сопротивления на горе Большой Кариквайвишь был занят гарнизоном силою до усиленного пехотного батальона. Он имел телефонную связь и тактическое взаимодействие с соседними опорными пунктами и узлами сопротивления, расположенными на горе Малый Кариквайвишь и на соседних высотах». В чём выразится это тактическое взаимодействие в ходе боя, также будет ясно несколько позднее. Как видим, оборона немного «усилена» по сравнению с ранним вариантом описания, но, тем не менее, там же Румянцев вынужден признать, что «инженерное оборудование других опорных пунктов и узлов сопротивления на рубеже обороны юго-восточнее Луостари было в основном таким же, как на горе Большой Кариквайвишь»[2]. Это несколько не вяжется с его более ранним утверждением о «самом мощном узле сопротивления».

И, наконец, ещё одно описание Венедигера имеется в книге генералов С. Микульского и М. Абсалямова «Наступательные бои 99-го и 31-го стрелковых корпусов в Заполярье», изданной в 1959 году: «Характерным примером организации обороны может служить узел сопротивления противника, оборудованный на горе Бол. Кариквайвишь под условным названием «Венедигер». Гора Бол. Кариквайвишь занимает господствующее положение над прилегающей местностью, и поэтому противник хорошо просматривал передний край и глубину нашего расположения. Этот узел сопротивления состоял из двух замкнутых траншей, подготовленных по вершинам горы Бол. Кариквайвишь. Траншеи полного профиля были вырублены в скале и обложены каменной кладкой на цементном растворе; в них имелись подбрустверные укрытия на два — три человека. Ход сообщения полного профиля соединял эти траншеи в одну систему. В траншее имелись ниши для боеприпасов. С наружной стороны траншей имелись вынесенные стрелковые ячейки, площадки для легких, тяжелых и зенитных пулеметов и окопы для минометов малого калибра. Стрелковые ячейки располагались через 25 — 30 м, пулеметные площадки — через 50 — 80 м с учетом ведения фронтального и косоприцельного огня. Часть стрелковых ячеек была оборудована с использованием камней-валунов. Все огневые точки в узле сопротивления были открытого типа, в большинстве своем бутобетонные. Для пулеметов имелись специальные открытые площадки, выложенные из камня на цементном растворе в форме круглого стола. С площадки можно было вести обстрел в секторе до 250°. На обратных скатах высот к траншеям примыкали углубленные в скале бутобетонные убежища тяжелого типа, в которых размещался гарнизон узла сопротивления. С общей траншеей каждый блиндаж соединялся ходом сообщения. Убежища были расположены вблизи пулеметных площадок. Все блиндажи и часть огневых точек имели между собой телефонную связь. Узел сопротивления, находившийся в 30—40 м от первой траншеи, был обнесен двумя линиями рогаток шириной 2—3 м. Впереди проволочного заграждения и между рядами проволоки имелись управляемые минные поля и фугасы». Однако и эти авторы вынуждены признать: «Инженерное оборудование других опорных пунктов и узлов сопротивления в основном было таким же, как и узла сопротивления на горе Бол. Кариквайвишь»[3].

Силы противника, оборонявшие эти укрепления, ничего особенного из себя не представляли – это был обычный гарнизон со вполне обычными средствами усиления артиллерией. Историк горнострелковых войск Р. Кальтенеггер в своей книге «Война в Арктике» на основании архивных документов даёт такие сведения об этих подразделениях:

«Сектор Виктор (Viktor) (центральный):

Опорные пункты: Ортлер (Ortler), Венедигер (Venediger), включая пять [отдельных] гнёзд сопротивления.

Командующий сектором: командир второго батальона 137-го горнострелкового полка (командный пункт – высота Каминхоэ (Kaminhoehe).

Подразделения сектора: второй батальон 137-го горнострелкового полка (без седьмой, восьмой, части подразделений девятой и десятой горнострелковых рот этого батальона [фактически в нём оставалась только одна рота полного состава – шестая – Д.Д.], усиленный второй и четвёртой ротами 111-го полевого запасного батальона и одним взводом самокатной бригады «Норвегия». Боевой обоз и база снабжения – Изар-лагерь (Isar-Lager).

Действуют в интересах сектора: третий дивизион 111-го горноартиллерийского полка (командно-наблюдательный пункт дивизиона – Каминхоэ, главный наблюдатель – Венедигер). Позиции дивизиона – Каминхоэ западнее озера Ангерзее (Anger-Seee)»[4].

Как видим, силы более чем скромные. Особенно в сравнении с той массой советских войск, которые в соответствии с планом предстоящей операции было выставлены с нашей стороны для прорыва этой обороны. Это полностью укладывается в классические каноны военной науки – в подобных условиях минимум трёхкратное превосходство в живой силе гарантировало успех атаки и прорыв обороны. По сведениям командарма Щербакова, на направлении главного удара, где и находился опорный пункт противника Венедигер, превосходство наших войск перед войсками противника было доведено до 3,2-кратного, что было вполне достаточно для успешного исхода боя. Фактически же численное превосходство советских войск было намного большим – на позиции, обороняемые усиленным батальоном противника, наступали наши две полнокровные дивизии. В этих условиях успех предстоящего наступления, в том числе его начала, не мог вызывать ни какого сомнения у нашего командования.

В связи с этим возникает вполне резонный вопрос – а почему, собственно, этому опорному пункту уделяется такое пристальное внимание, к чему так детально описывать его фортификацию и всю систему его оборонительных сооружений? Ведь было много и других опорных пунктов противника, оборудованных точно таким же образом, а иногда и намного лучше. Взять хотя бы те же Муста-Тунтури. Там есть на что посмотреть! Это и разветвлённые подскальные туннели, и перекрытые накатами брёвен траншеи, и бетонированные окопы в полный рост человека, и наблюдательные точки внутри скал на наивыгоднейших для этого рубежах. Или, к примеру, знаменитая высота 314,9, та, что недалеко от Долины Славы. Тоже прекрасный образец долговременной фортификации и развитой фронтовой инфраструктуры переднего края обороны противника.

Так в чём же здесь дело? Только ли в том, что этот узел сопротивления находился на направлении главного удара советских войск, или дело здесь в чём-то ином? Ведь глядя на остатки укреплений, сохранившихся на горе Большой Кариквайвишь, не сразу согласишься с мнением, что это нечто выдающееся в смысле постройки фортификационных сооружений. Так, вполне типичная для Заполярья оборона, не более того. Есть и другие основания сомневаться в её превозносимых отечественными авторами особенностях. Например, командующий 14-й армией, генерал В. Щербаков, в книге своих воспоминаний «Заполярье – судьба моя» среди всего прочего, лежавшего в основе замысла всей наступательной операции наших войск, получившей впоследствии наименование «Петсамо-Киркенесской» и даже «10-го сталинского удара», в качестве одного из основных аргументов при выборе направления главного удара всей операции указывал следующее: «2-я горноегерская дивизия заняла оборону на горах Большой и Малый Кариквайвишь только в начале сентября 1944 года (чуть более месяца до начала советского наступления! – Д.Д.). Она не успела ещё создать прочную оборону – такую, как вдоль дороги Западная Лица – Петсамо. Тут не было железобетонных и камнебутовых сооружений. Словом, оборона была значительно слабее, чем на другом направлении (выделено мной – Д.Д.)»[5].

Ну и как прикажете всё это понимать? Ведь эти оценки обороны противника абсолютно, я бы даже сказал, диаметрально противоположны. Кто же в действительности прав – те, кто так детально и явно не без дальнего умысла расписывает подробности и особенности обороны противника на горе Большой Кариквайвишь, или командующий 14-й армией генерал Щербаков, который являлся непосредственным разработчиком замысла операции?

Всё дело в том, что со штурмом этой высоты 7 октября 1944 года у советских войск вышла досадная заминка. А конкретно – у полков 65-й стрелковой дивизии 99-го стрелкового корпуса 14-й армии Карельского фронта. У соседей справа, у 10-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Х.Худалова, дела шли намного успешнее. К концу первого дня наступления, 7 октября 1944 года, ими был успешно захвачен опорный пункт противника Качберг (нем. Katschberg), расположенный на высоте Малый Кариквайвишь. А вот полки 65-й стрелковой дивизии застряли перед Венедигером на целые сутки, потеряли темп наступления и вызвали бурное неудовольствие командующего Карельским фронтом генерал-полковника К.А.Мерецкова. Именно для того, чтобы оправдать эту заминку наших войск в наступлении на якобы неприступный бастион обороны, созданный противником, и была рождена легенда о «Кариквайвише крутом».

Генерал Худалов в своих воспоминаниях «У кромки континента» писал: «Слушая указания К. А. Мерецкова, я обратил внимание на одну деталь: единственная дорога в полосе главного удара, которая пролегла в глубине обороны противника — от реки Титовка к Луостари, предназначалась нашему соседу слева — 65-й дивизии. Между тем части нашего соединения были расположены к дороге ближе, значит, и выйти к ней могли бы раньше. Какие, однако, соображения легли в основу решения командующего? Я осмелился спросить его об этом. Командующий, не давая на мой вопрос прямого ответа, весьма лестно отозвался о 65-й стрелковой. Он говорил о ней как о лучшей дивизии, отлично проявившей себя в предыдущих боях и представленной за это к гвардейскому званию. Конечно, с этим нельзя было не считаться: соединение действительно было хорошим. Но можно ли твердо рассчитывать, что именно ей удастся первой выйти к дороге? К. А. Мерецков затем спросил меня:

— В какой срок 10-я дивизия сможет выйти к реке Титовка?

— Понадобится, видимо, не более четырех часов.

— Что ж, — сказал командующий, — дорога будет включена в полосу той дивизии, которая к ней выйдет первой.

Это решение всем пришлось по душе. Оно вносило в действия войск дух состязательности, здорового, боевого соперничества»[6].

Так вот, оказывается, в чём дело! И здесь имело место социалистическое соревнование… Естественно, что дальше события развивались вполне в духе этих самых соревнований. Генерал Худалов подробно описывает в своих воспоминаниях способ, с помощью которого командир 65-й стрелковой дивизии, полковник Г. Калиновский, решил в этом соревновании победить: «8.00 (7-го октября 1944 г. – Д.Д.) даю сигнал к открытию огня. Первый залп, первые разрывы снарядов… По буровато-черным султанам поднятой земли вижу: хорошо легли. Огневым налетом по первой траншее, позициям, пунктам управления и узлам связи противника начали мы артиллерийскую подготовку. К 9 часам погода еще более ухудшилась: начался обильный снегопад, увеличилась облачность. Выходит, авиация не сможет нанести бомбо-штурмовой удар. Вся надежда на «бога войны» — артиллерию. Артиллерийская подготовка идет строго по графику: после огневого налета — контрольная пристрелка, затем переход на поражение. Вступают в дело орудия прямой наводки. Напоминаю Седышеву (командующий артиллерией 10-й гвардейской дивизии – Д.Д.): обратить внимание на уничтожение минных и огнеметно-фугасных полей между проволочными заграждениями и первой траншеей на горе Малый Кариквайвишь. Минут через десять Седышев докладывает, что 65-я стрелковая дивизия — наш сосед слева — прекратила артиллерийскую подготовку и перешла в атаку.

— Что делать дальше? — спрашивает командующий артиллерией.

Я ответил не сразу, так как был крайне удивлен: уже в атаку? Вспомнилось решение генерала армии К. А. Мерецкова — предоставить дорогу в тылу врага той дивизии, которая достигнет ее раньше. Неужели командир соседней дивизии Г. Е. Калиновский нарочито спешит? Но ведь нужна гарантия успеха. Я распорядился продолжать артподготовку, как это предусмотрено планом. Прогремели залпы гвардейских минометов. Противник вскоре замолчал. Лишь в глубине его обороны время от времени сверкали вспышки выстрелов. Из траншей же — ни одной пулеметной очереди. Значит, наша артиллерия поработала хорошо. Теперь, вслед за разрывами снарядов, устремилась вперед пехота, обученная ускоренному броску. Она овладела первой траншеей и продолжала продвигаться в глубину вражеской обороны»[7].

Таким образом, хладнокровие генерала Худалова позволило ему выйти победителем в этом необычном соревновании, устроенном командующим Карельским фронтом – опорный пункт противника Качберг на высоте Малый Кариквайвишь пал в первый же день атаки, наши войска устремились через него в долину реки Титовка и дорога на Луостари в итоге первого дня наступления досталась 10-й гвардейской стрелковой дивизии. А соперничество за выход к дороге между дивизиями в действительности вовсе не было таким уж здоровым, поскольку цена в подобном соревновании всегда одна – жизни простых солдат. Дальнейшие события это наглядно подтвердили.

К этому времени, когда бойцы Худалова успешно штурмовали Качберг, в полосе наступления 65-й дивизии, столь самонадеянно претендовавшей на звание гвардейской, всё интересное только начиналось. Командующий 14-й армией, генерал Щербаков, наблюдавший за общим ходом наступления своих войск вместе с командующим Карельским фронтом, вспоминал: «Как и предусматривалось планом, главный удар наносили 131-й и 99-й стрелковые корпуса генерал-майора 3. Н. Алексеева и генерал-майора С. П. Микульского. Воины 131-го стрелкового корпуса, основу которого составляли 10-я гвардейская и 14-я стрелковая дивизии – ветераны боев на Мурманском направлении, упорно сражались за каждый дот, дзот, каждый окоп, траншею, за каждую высоту. И при поддержке артиллерии и танков 73-го гвардейского тяжелого танкового полка вскоре прорвали главную полосу обороны неприятеля, форсировали реку Титовка и захватили плацдарм на некоторых участках западного берега. По-иному сложилась обстановка в полосе наступления левофлангового 99-го стрелкового корпуса. Перед ним ставилась задача прорвать фронт на узком участке (4,5 километра) и в первый же день овладеть опорными пунктами противника на горе Большой Кариквайвишь; к исходу дня выйти к реке Титовка, овладеть плацдармом на левом берегу реки. Однако сопротивление горных егерей сломить сразу не удалось. Правофланговый полк 65-й стрелковой дивизии под шквалом огня “оживших” – уцелевших после артподготовки – огневых точек противника залег перед проволочными заграждениями на подступах к оборонительным сооружениям первой линии. Да, это был неприятный сюрприз, непредвиденная ситуация там, где, казалось бы, она не должна иметь место. Это случилось не в глубине обороны, где возможны любые неожиданности, а перед передним краем, где после хорошо организованной артподготовки они, как правило, все исключены. Части других соединений в полосе главного удара ведут ожесточенный бой уже в укрепленных районах, выбивая из полуразрушенных сооружений всех, кто еще остался в живых, а эти… Есть над чем призадуматься. Чем же помочь им, неудачникам? Артиллерия перенесла огонь в глубину обороны и выполняет новую задачу. Повернуть огонь назад невозможно. Авиация из-за непогоды не действует. Артиллерия, сопровождающая залегший полк, одна не в состоянии подавить сопротивление врага на этом участке. Положение серьезное! С ходу принять решение трудно. Естественная молчаливая пауза, заполненная интенсивным поиском оптимального решения, вывела из равновесия командующего фронтом. До этого он всем своим видом выказывал недовольство: непрерывно двигался, останавливался передо мною, подходил к стереотрубе, к телефонисту, но молчал. Я до сих пор отчетливо помню, как мне мешали эти суетливые движения командующего, а главное, его нежелание понять мое состояние. Просьба об этом, если хотите, мольба, была у меня буквально на кончике языка, когда я услышал:

– Да принимайте же решение быстрее, вы же командующий армией.

В такой критической обстановке ко мне пришло единственно правильное, как мне казалось, решение. Я принял стойку смирно и, как мог спокойнее, заявил:

-Товарищ командующий фронтом, если вы считаете, что командовать армией я не могу, – снимайте меня с этой должности.

Смысл сказанного не мог не быть понятым К. А. Мерецковым. С высоты прожитых лет мне это событие сейчас представляется небольшим водевилем, в котором мы оба были участниками. А наши подчиненные выступали в роли зрителей. Командир корпуса, в состав которого входила 65-я стрелковая дивизия, генерал-майор С. П. Микульский и даже маршал Мерецков в своих воспоминаниях примерно одинаково изложили это событие. Наша артиллерия, рассказывают они, не подавила всех огневых точек противника, авиация наша не летала, и вражеские артиллерийские и минометные батареи своим огнем заставили залечь правофланговый полк 65-й стрелковой дивизии перед проволочными заграждениями противника. А дело обстояло совсем не так. Плотность артиллерии на участке наступления 65-й дивизии была доведена до 200 орудий и минометов на километр фронта, не считая реактивной артиллерии. Высокая плотность! И артиллерия поработала хорошо – не хуже, чем перед фронтом других дивизий, которые успешно прорвали главную полосу обороны. В чем же дело? Случилось следующее. Правофланговый полк 65-й дивизии после залпов тяжелых гвардейских минометов, завершивших артподготовку, должен был сразу же подняться в атаку на позиции ошеломленного врага. Но во время артподготовки нервы многих бойцов и командиров не выдержали: боясь попасть под разрывы своих снарядов (хотя это им ни в коей мере не грозило – ни один снаряд и ни одна мина в расположение полка не упали), подразделения на глазах противника отскочили назад. По общему сигналу атаки они, естественно, не успели за разрывами своих снарядов и дали возможность противнику опомниться. Некоторые ожившие огневые точки повели по ним прицельный огонь. Атака сорвалась (выделено мной – Д.Д.). 65-я дивизия, 99-й корпус в целом задачу дня не выполнили – главную полосу обороны немцев не прорвали. Инцидент с К. А. Мерецковым в какой-то степени выбил меня из колеи. В ходе этого неприятного разговора я испытывал большое желание напомнить командующему фронтом о его совете-приказании поставить на направление главного удара именно 65-ю дивизию, которую командование фронтом решило представить к почетному званию – гвардейская. Все попытки полков 65-й дивизии в течение дня атаковать противника к успеху не привели. И только утром 8 октября после вторичной короткой, но достаточно мощной артподготовки узел обороны немцев на горе Большой Кариквайвишь был взят. Итак, соединения первого эшелона 99-го стрелкового корпуса прорвали главную полосу обороны противника на главном направлении на сутки позже и, преодолевая упорное сопротивление горных егерей, начали продвигаться вперед»[8].

О том, как действовали в аналогичной ситуации гвардейцы 10-й стрелковой дивизии генерала Худалова, можно прочитать в воспоминаниях члена военного совета Карельского фронта генерала К.С. Грушевого. В сборнике «Через фиорды», описывая первые часы наступления, он вспоминал:

«Младший лейтенант из дивизионной газеты беседовал с легкораненым сержантом.

– Когда рота поднялась в атаку, – говорил сержант,- снаряды нашей артиллерии рвались примерно в ста метрах от нас. Мы старались поспевать за огневым валом…

Рассказчик на минуту смолк, как бы заново переживая всё то, что происходило на поле боя. Тому, кто не ходил в атаку за огневым валом, не слыхал разрывов рядом с собой, когда в ушах стоит колокольный звон, а мёрзлая каменистая земля засыпает не только каску и шинель, но забивается под воротник, в складки рубахи, обдавая тело колючим холодом, – тому, видно, трудно представить, что значит «поспевать за разрывами»[9].

Только так, не отскакивая назад, а неотрывно и смело следуя за разрывами снарядов своей артиллерии, «огневым валом», ежесекундно рискуя быть раненным или просто убитым, и можно было рассчитывать на успех в наступлении на подготовленную оборону противника и достигать поставленных командованием задач. Те же, кто не хотел или не умел рисковать подобным образом, был обречён топтаться на месте под огнём пришедшего в себя после обстрела противника.

Как видно из приведённых выше мнений генералов Худалова и Щербакова, причина неудач 65-й стрелковой дивизии кроется не только в желании её командования поскорее овладеть опорными пунктами главной линии обороны противника и выйти на единственную дорогу, ведущую к Луостари, для чего была существенно сокращена по времени артиллерийская подготовка наступления, но и в том, что в отличии от 10-й гвардейской дивизии, решавшей аналогичную задачу на правом фланге общего фронта наступления, некоторым командирам 65-й дивизии не хватило обычной солдатской выдержки и хладнокровия. Аванс доверия, выданный ей командующим Карельским фронтом генералом Мерецковым, был, как оказалось, чересчур оптимистичным и себя не оправдал.

В этих условиях противник из опорного пункта Венедигер имел возможность не просто вести прицельный огонь по наступающим советским войскам, как пишет об этом командующий 14-й армией генерал Щербаков. Он, в абсолютно безнадёжной для него ситуации, когда на позиции, защищаемые каким-то батальоном, наступал целый стрелковый корпус, сдерживая наступление полков 65-й стрелковой дивизии 99-го корпуса, ещё и контратаковал оголившийся левый фланг 10-й гвардейской стрелковой дивизии! Генерал Худалов вспоминает: «День незаметно клонился к вечеру. Настало время подвести итоги выполнения ближайшей задачи. 28-й полк её успешно решил. А как 24-й? Офицер штаба гвардии капитан Решетников доложил, что связи с Лазаревым нет: его полк наступает по седловине между Большим и Малым Кариквайвишем, происходит экранизация радиоволн. Пришлось связаться с начальником штаба дивизии Гребенкиным, находившимся на КП, и через него выяснить обстановку. Прошло почти полчаса. Наконец Гребенкин доложил, что головной батальон 24-го полка под командованием Копырина ведёт бой по очистке от гитлеровцев восточного берега Титовки. Правее ведёт бой батальон Шаркова, а батальон Корнеева отражает контратаки противника со стороны Большого Кариквайвиша»[10].

История 2-й горнострелковой дивизии противника описывает эти бои следующим образом:

«По всей линии русского фронта видны вспышки выстрелов артиллерийских орудий. Опорные пункты Качберг (Katschberg), Ортлер (Ortler), Венедигер и Цуккерхютль (Zuckerhuetl) в мгновение ока превращаются в огненное море из взлетающих вверх камней, досок, брусьев, взметаемых немыслимой силой. Лишь немногие бункеры и подземные убежища могут противостоять этому массированному уничтожающему огню. При этом горные стрелки остаются в неведении, обычный ли это огневой налёт, или предстоит ещё более мощная атака. Однако, поскольку в огне обычной артиллерии можно различить голос реактивных систем и миномётов, всем становится ясно, что началось ожидаемое русское наступление.

Над опорными пунктами взлетают красные и белые сигнальные огни, требующие от своей артиллерии заградительного огня.

Неослабевающий огненный ураган длится уже более часа и не перестаёт с наступлением светлого времени суток.

Постоянный огонь на поражение накрывает опорные пункты и позиции артиллерийских батарей. В лагере Изар прямым попаданием уничтожен бункер связи. Всякая связь с опорными пунктами и узлами сопротивления нарушена. Сильнейший огонь сосредоточен также вокруг моста Изар. Затем огненный вал прокатывается по промежуточной позиции, где защитники в гнёздах сопротивления практически беззащитны перед массированным огнём русских.

Нашей артиллерии удаётся установить связь по радио с наблюдательными пунктами в гнёздах сопротивления Веви (Vevi), Врони (Vroni) и с опорными пунктами Венедигер, Качберг и Татаренкопф (Tatarenkopf). Все наблюдательные пункты докладывают о массировании вражеских сил на высотах перед опорными пунктами. Когда дым и чад на вершинах высот несколько рассеивается, становятся видны плотные колонны атакующих рот противника. Подобно чудовищному потоку, массы русских двигаются через тундру. Отдельные гнёзда сопротивления фактически уничтожены. Опорные пункты Венедигер и Ортлер ведут сильный ответный огонь, в то время как на опорный пункт Качберг накатываются массы русских войск. В этих условиях Качберг, скорее всего, будет потерян. От опорного пункта Татаренкопф отдельные подразделения оттеснены в направлении лагеря Изар. Проводная связь отсутствует. Это не даёт возможности получить всю полноту информации о происходящем. Отдельные командиры подразделений берут инициативу в свои руки. Второй батальон 136-го горнострелкового полка (командир – капитан Рюпп (Ruepp), который находился на марше к месту дорожного строительства, спешит обратно под сильным артиллерийским огнём к месту бивака, берёт в руки оружие и атакует через покрытую плотным кустарником местность навстречу превосходящим русским силам, наступающим через Качберг и лощину между ним и Венедигером к Титовке. Безжалостная рукопашная схватка вспыхивает в густом берёзовом кустарнике. Командиры десятой и восьмой рот, капитан Селич (Selitsch) и капитан Шлеппе (Schleppe) тяжело ранены, многочисленные командиры взводов и отделений убиты. И всё-таки батальон отбрасывает врага назад и закрывает ему путь к мосту Изар.

В опорном пункте Татаренкопф штурмовые группы русских проникают в расположение восьмой роты 137-го горнострелкового полка. Командир роты, старший лейтенант Вольф (Wolf), который получил днем ранее Немецкий крест в золоте, убит, многие защитники также убиты или ранены. Там же артиллеристы батареи первого дивизиона 111-го горнострелкового полка вступают в рукопашную схватку и сражаются до тех пор, пока молодой кандидат в унтер-офицеры Коглер (Kogler) не передает указание по радио «Вызываем огонь на себя!». Опорный пункт Татаренкопф захвачен двумя русскими батальонами, которые теперь проникают в стык между 2-й и 6-й горнострелковыми дивизиями и начинают искать место для переправы через Титовку севернее озера Лайя. Вплотную за ними следуют другие батальоны. Оба гнезда сопротивления Катрайн (Kathrein) и Кэтэ (Kaete) захвачены русскими. Старший лейтенант Пеллар (Pellar) обороняет позиции, организует эвакуацию раненных в тыл и открывает огонь по массам атакующих войск. Однако, огонь миномётов и реактивных систем залпового огня подавляют гнёзда сопротивления. Русские подразделения в количестве от 500 до 600 человек проникают на позиции, обороняемые лишь немногими защитниками. Тот, кто ещё остаётся в живых, старается пробиться к лагерю Изар.

Опорный пункт Качберг узнать больше невозможно. Комендант опорного пункта, старший лейтенант Огрис (Ogris), погиб. Вокруг оборудованного наблюдательного пункта капитан Колерт (Kohlert) и старший лейтенант Ульрих (Ulrich) организуют гнездо сопротивления, которое отражает все атаки и остаётся неприступным для русских. Лейтенант Крумей (Krumey) создаёт второе гнездо сопротивления в траншее. Обе группы объединяются. Но в лагере Изар никто не знает о том, что на Качберге еще находятся собственные подразделения. После того, как русские ротными колоннами перевалили через опорный пункт, Качберг считается потерянным.

Отчаянные и ожесточенные бои вспыхивают вокруг опорных пунктов Венедигер и Ортлер. Гарнизон Венедигера под командованием старшего лейтенанта Фриса (Fries) отражает все атаки не взирая на высокие потери. В опорном пункте Ортлер, который оборудован так же хорошо, как и Венедигер, находятся в готовности более 400 человек. Артиллеристы сражаются бок о бок с пехотинцами превосходно, хотя старший лейтенант Майссль (Meissl) к этому времени уже убит. Также убит лейтенант Конрад, сын генерала горнострелковых войск Конрада. На опорном пункте, вместе с бойцами второй роты 111-го полевого запасного батальона и девятой роты 137-го горнострелкового полка, находился также взвод двенадцатой роты 136-го горнострелкового полка под командованием оберфельдфебеля Зома (Sohm). После того, как капитан Биндер (Binder), комендант опорного пункта, пал в бою, испытанный в боях фельдфебель стал душой сопротивления.

Четвёртая рота 111-го полевого запасного батальона под командованием капитана Ханнеса (Hannes) отражает в гнёздах сопротивления Веви и Врони на хребте Венедигера несколько вражеских атак, однако, после того, как капитан Ханнес тяжело ранен и русские слева и справа атакуют сомкнутыми ротными колоннами, вынуждена отступить через Ягдлагерь в направлении Титовки.

Между тем, у подножия высоты Каминхоэ майор Тиле (Thiele) со штабом и восьмой батареей 111-го горно-артиллерийского полка образует гнездо сопротивления вокруг позиции батареи. Батареи начинают вести огонь через Качберг и Венедигер, поражая наступающие русские войска. Около 8 часов утра огневая позиция девятой батареи попадает в окружение. Артиллеристы защищаются ожесточённо и взрывают свои орудия прежде, чем русским удаётся проникнуть на их позиции. Несмотря на ранение, майор Тиле организует оборону восьмой батареи, которая располагается очень удачно на обратных скатах и может поражать массы русских войск, подходящих к лагерю Изар. Орудия выкатываются из глубоко расположенных огневых позиций и стреляют прямой наводкой по атакующим русским. Злая участь постигает первый дивизион 111-го горно-артиллерийского полка, располагавшийся на своих огневых позициях за большой брешью между Венедигером и Качбергом. Три батареи этого дивизиона ведут заградительный огонь перед Качбергом, Катрайн и Венедигером. Однако, после прорыва русских, они сами оказываются на передовой и вынуждены вступить в рукопашную схватку. Третья батарея ведёт огонь снарядами на воздушных разрывах по атакующим русским, однако, подорвав свои орудия, вынуждена покинуть огневые позиции. Первая и вторая батареи постигает аналогичная участь, после того, как дело дошло до рукопашных схваток вокруг орудийных позиций. Командир дивизиона, капитан Бургер-Шайдлин (Burger-Scheidlin), собирает своих бойцов на бывшей базе вьючного обоза и вместе с прибывшими из лагеря Изар резервами под командованием старшего лейтенанта Цайзе (Zeise) занимает оборонительную позицию. В ходе дня он соединяется с капитаном Юнкером (Junker) в районе Чёрного Хребта. Он перехватывает спешащие обратно от опорного пункта Татаренкопф остатки восьмой и девятой рот 137-го горнострелкового полка и вместе с ними отражает атаки теснящих русских.

Только вечером этого решающего седьмого октября становится возможно сделать общий обзор обстановки. Русские использовали атаку линии опорных пунктов такой массой войск, какой ещё не знала Арктика. Опорный пункт Качберг потерян. Венедигер и Ортлер окружены. Их гарнизоны вынуждены прорываться к линии собственных войск. Большая часть артиллерии дивизии утрачена. На основании многих донесений достоверно установлено, что русские сосредоточили и предназначили для атаки против 2-й горнострелковой дивизии на узком участке фронта четыре дивизии. Главный удар по обеим сторонам опорного пункта Качберг наносила испытанная в боях 10-я гвардейская дивизия. Непосредственно за ней следует 14-я стрелковая дивизия, которая ворвалась после пересечения Титовки в стык между обоими горнострелковыми дивизиями и направляется в северо-западном направлении к Руссенштрассе, чтобы нанести фронту по реке Лица удар в спину. 10-я гвардейская дивизия пересекла силами от восьми до десяти рот оборудованную с ходу переправу через Титовку к югу от озера Лайя и начинает теснить заслоны по направлению к Луостари, расположенные на высотах Ланхоэ (Lanhohe).

Целью концентрически проведенного русского массированного наступления является Луостари»[11].

Как видим, противник по-своему истолковал замысел советского командования: за направление главного удара он принял успешное наступление на высоту Малый Кариквайвишь. Этим боям и посвящена большая часть приведённого фрагмента. На высоте Большой Кариквайвишь им лишь кратко констатируется устойчивая оборона.

Официальная же история Карельского фронта так свидетельствует об этих боях: «Противник, опираясь на мощные укрепления, созданные на горе Большой Кариквайвишь и на соседних с ней высотах, отчаянно сопротивлялся. Оставшиеся в живых гитлеровские егеря, переждав нашу артподготовку в прочных бетонных убежищах, заняли позиции в полуразрушенных траншеях к встретили атакующих сильным пулеметным и оружейно-автоматным огнем. Штурм вражеских укреплений продолжался весь день 7 октября. Кончились боеприпасы — советские воины пошли в штыковую атаку. Однако прорвать главную полосу обороны противника они не смогли (выделено мной – Д.Д.). Это обусловливалось рядом причин: отсутствием танков непосредственной поддержки, так как предназначавшийся для усиления частей корпуса 89-й отдельный танковый полк опоздал с выходом в исходный район и значительными потерями атакующих частей вследствие слабого огневого подавления обороны противника. Кроме того, у противника это был один из наиболее сильных узлов сопротивления. 8 октября развернулись бои с новой силой. После короткой артподготовки части 99-го стрелкового корпуса начали новый штурм позиций врага. Атака вражеского гарнизона Большого Кариквайвиша велась одновременно с двух направлений — с тыла и юга. В 6 часов (вечера, т.е. в 18 часов – Д.Д.) сопротивление егерей было сломлено. Главный узел сопротивления был взят, а вслед за ним и другие опорные пункты главной полосы обороны»[12].

Авторы истории Карельского фронта в удивительных подробностях того бесславного боя превзошли самих себя – никто до них не додумался в качестве одной из причин неудачи наступления на Большой Кариквайвишь указать на нехватку боеприпасов в первый же день столь долго готовившегося советским командованием наступления. Про штыковую атаку комментарии просто излишни. И про танки мы всё знаем – Румянцев к тому времени уже написал про то, что Венедигер был танкам не по зубам, что там одни отвесные скалы. Так что и это не аргумент – концы всё равно не сходятся.

Подводя итоги этих боёв, тот же Румянцев в своей книге пишет: «99-й стрелковый корпус после повторной артиллерийской подготовки к исходу дня 8 октября овладел опорными пунктами противника на горе Большой Кариквайвишь, высоте 237,1 (опорный пункт противника Цуккерхютль – Д.Д.). Вражеские гарнизоны этих мощных узлов сопротивления были окружены и полностью уничтожены. В течение всего дня части корпуса вели бои за выход к р. Титовка. В ночь на 9 октября части корпуса вышли на правый берег реки, форсировали ее и захватили плацдарм на ее левом берегу. Таким образом, к утру 9 октября 99-й корпус прорвал главную полосу обороны противника и выполнил наконец боевую задачу, поставленную перед ним на первый день операции»[13].

Вот так закончился этот небольшой этап Петсамо-Киркенесской операции. Он занял всего два дня, но вместил в себя столько событий, что с высоты сегодняшнего дня нелегко бывает разглядеть их взаимосвязь. Некоторые из этих событий широко известны, как, к примеру, героический подвиг гвардии ефрейтора М.Л. Ивченко, совершённый им в бою на горе Малый Кариквайвишь (кстати, в настоящее время ничего об этом событии непосредственно на месте подвига не напоминает, сейчас там нет даже стоявшего долгое время небольшого металлического памятного знака). Ну а такие трагические и неоднозначные события, как бой за гору Большой Кариквайвишь, и вовсе оказываются погребены под слоем времени, легенд, недосказанности, да и просто недобросовестной трактовки исторических событий. Правда же о той войне не может ни обидеть, ни тем более оскорбить кого-то, ибо она такова, какова есть. И знать эту правду никогда не поздно.

P.S. Ни на Малом, ни на Большом Кариквайвише до настоящего времени нет не то что памятника тем событиям минувшей войны, но даже и маленькой памятной таблички. Возможно, время ставить обелиски в тех местах действительно ещё не пришло. Хотя, как знать…

Примечания

1. Румянцев Н.: Победа Советской Армии в Заполярье, стр. 50.

2. Румянцев Н.: Разгром врага в Заполярье, стр. 63.

3. Микульский С., Абсалямов М.: Наступательные бои 99-го и 31-го стрелковых корпусов в Заполярье (октябрь 1944 г.), стр.

4. Kaltenegger, Roland. Krieg in der Arktis: Die Operationen der Lappland-Armee 1942-1945, s.

5. Щербаков В.И., Заполярье – судьба моя, стр.

6. Худалов Х.А. У кромки континента, стр.

7. Худалов Х.А. У кромки континента, стр.

8. Щербаков В.И., Заполярье – судьба моя, стр.

9. Грушевой / Через фиорды (сборник воспоминаний), стр.

10. Худалов Х.А. У кромки континента, стр.

11. Krautler, Mathias M. und Springenschmid Karl. Es war ein Edelweiss, s.

12. Карельский фронт в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., стр.

13. Румянцев Н.М.: Разгром врага в Заполярье, стр.

Литература

1. Карельский фронт в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., военно-исторический очерк, М., «Наука», 1984 г.

2. Микульский С., Абсалямов М.: Наступательные бои 99-го и 31-го стрелковых корпусов в Заполярье (октябрь 1944 г.), М., Воениздат, 1959 г.

3. Румянцев Н.М.: Победа Советской Армии в Заполярье, М., Воениздат, 1955 г.

4. Румянцев Н.М.: Разгром врага в Заполярье (1941-1944 гг.), военно-исторический очерк, М., Воениздат, 1963 г.

5. Худалов Х.А. У кромки континента. – М.: Воениздат, 1974.

6. Через фиорды (сборник воспоминаний), М., Воениздат,

7. Щербаков В.И., Заполярье – судьба моя: Воспоминания командующего 14-й армией Карельского фронта, Мурманское книжное издательство, 1994 г.

8. Kaltenegger, Roland. Krieg in der Arktis: Die Operationen der Lappland-Armee 1942-1945. Graz, Stuttgart, Leopold Stocker Verlag, 2003.

9. Krautler, Mathias M. und Springenschmid Karl. Es war ein Edelweiss. Schicksal und Weg der 2. GD. Graz, Stuttgart, Leopold Stocker Verlag, 1962.